На территории усадьбы Братцево в Москве появился странный поселок. Его в катакомбах и землянках выстроили бомжи, спасаясь от ударивших в январе морозов. Корреспондент «Собеседника» наведалась к ним в гости.
Ночные интеллигенты
Сама усадьба, как и прилегающий к ней парк, выглядит довольно уныло и заброшенно. Один из склонов оврага усыпан крохотными домиками, похожими на землянки, штук 30–40. Вокруг некоторых землянок заборы из листов железа и фанеры. Между деревьями натянуты веревки для сушки белья. Правда, тропинки протоптаны только к трем домикам, остальные дорожки занесены снегом.
– Утром и днем бомжей здесь нет, – объяснил мне дворник-таджик, чистящий дорожку рядом с усадьбой. – Приходите позже: по ночам они вылезают искать еду в мусорных баках.
Повторно в гости к «подземным людям» я отправилась в восемь вечера. Компания бомжей у станции метро «Сходненская» рассказала мне, что зимой овражные жители из своих землянок стараются почти не выходить.
– В морозы в их погреба человек по 40 набивается, носы на улицу редко высовывают, только если пожрать приспичит, – хмыкнул бомж. – Иногда приходят побираться к метро, но я уже недели две никого не видел. Турнули их, что ли, оттуда, черт знает…
Как оказалось, бомжи в овраге живут сплоченно и сторонятся чужаков.
– У нас тут человек пять недавно померзло, но овражные к себе никого не пускают, – негодует один из бомжей. – Вообразили, что это их личные дома, читают там книжки, едят вилками и ножами… Интеллигенты!
Первого «интеллигента», роющегося в мусорке у оврага, я заметила в начале десятого. Он рассказал, что большая часть бомжей неожиданно съехала из катакомб неделю назад. Куда и зачем – неизвестно. Но когда я сунула ему полтинник, бомж чинно представился Алексеем Иванычем и пообещал провести меня к тем, кто остался зимовать в «подземном городе».
Бомжи разделились на уровни
Мы спустились в овраг.
– Это первый уровень, сейчас здесь почти никого не осталось, – кивнул Иваныч на домики у самого низа склона. – Второй уровень – основные дома «поселка», они находятся выше по склону.
Прошагав через весь овраг, мы вышли к грязному ручью. Иваныч попинал запертую снаружи дверь и проорал: «Вася, разговор есть». Вася выполз откуда-то с другой стороны землянки. Чтобы он заговорил, пришлось разориться еще на полтинник.
– Видите, дверь как бы заперта, – указал он на замок. – Это чтобы не доставал никто – зимой какие-то левые бомжи ломятся, спасу от них нет. Поэтому я хожу через черный ход.
Черным ходом оказалось узенькое окошко у пола, заделанное фанерой. Выяснилось, что черный ход есть практически у каждой землянки. Поэтому понять, дома бомж или «ушел на заработки», почти невозможно.
– Местные жители начинают нас отсюда потихонечку выживать, – посетовал Вася. – Боятся, что мы спалим тут всё своими печками…
Пускать в свой дом Василий категорически отказался. Мол, если пустит, то «эти гады» вычислят дом, а его самого выселят. «Да и не убрано как-то в доме», – важно добавил он.
Вольная птица без паспорта
Как только Василий стал рассказывать историю своей жизни, его голос стал жалким, как у обычных попрошаек. Мол, еще летом у него украли сумку в электричке Ярославль – Москва и он остался без денег и документов… Почему он попросту не вернулся зайцем домой в Ярославль, Вася умолчал.
Впрочем, по словам Васи, истории у всех овражных бомжей похожи: у кого-то украли документы, кого-то выгнали с работы, кто-то поссорился с семьей. Вариант «он просто спился и оказался на улице» не прозвучал ни разу. Во всех историях бомж выступал обиженной стороной – все вокруг плохие.
В самом «подземном городе» есть глава – некая Надежда, девушка лет 30 по прозвищу Хозяйка медной горы. Лично с ней сам Вася общался мало, потому что прибился к общаге только этой зимой.
– Порядки здесь жесткие, новеньким никто не помогает, – пожаловался бомж. – Тех, кто ворует из чужих землянок или у жителей «свыше» (так бомжи называют людей из высотных домов на краю оврага. – Прим. авт.), выгоняют из «города» сразу.
Кстати, Иваныч здесь все-таки жил в начале зимы, но его выгнали.
– Я не воровал, – обиделся Иваныч. – Просто я – вольная птица, а все деньги в общаге нужно сдавать одному человеку – Надьке. Она решает, на что их тратить. Я не хотел делиться, это ж мои деньги…
Основной заработок овражных бомжей – попрошайничество. На вопрос, не хотели бы они пойти работать хотя бы дворниками, Иваныч повторил: «Я – вольная птица». А Василий пожал плечами: мол, без паспорта и военного билета его на работу никто не берет.
Переписчики были с милицией
Жители высоток к «вольным птицам» уже привыкли.
– Они вроде тихие, – рассказал мне Сергей, выгуливающий по краю оврага пуделя. – Местные бабушки, я видел, им даже с вещами и едой помогают. Их еще храм Покрова Пресвятой Богородицы подкармливает.
Правда, сам храм от помощи бомжам открещивается.
– Мы никаких бомжей не кормим! – возмутились моим вопросом в храме. – Может, наши строители их подкармливают или прихожане?
Чаще всего бомжи живут в землянках «семьями» по 3–4 человека. Едят всё, что найдут в мусорках, а в магазинах покупают картошку, макароны, гречку и рис. Доступ к воде бомжам обеспечивает дворник одной из высоток, который оставляет открытой дверь помещения мусоропровода. Открытую дверь в подвал я действительно обнаружила в доме №10 по Окружной улице.
Кстати, переписчики в прошлом году к овражным жителям тоже приходили.
– Были два парня, интеллигентно стучались в дверь, – вспоминает Василий. – А вот в соседний овраг («Сходненский ковш». – Прим. авт.) девушки-переписчицы просили участкового их сопровождать – одни побоялись…
Как оказалось, бомжи следят и за событиями в стране по «сарафанному радио». Они общаются с дворниками, подкармливающими их бабушками и продавцами. К примеру, о недавнем теракте в Домодедово они узнали в тот же день. Кроме того, практически каждый бомж в овраге любит поболтать. Так, на обратном пути из оврага Иваныча пробило на политику и социалку.
– Взрывы, пожары – рушится страна-то… – пустился бомж в рассуждения. – Властям не до людей. Кому мы нужны в нормальной жизни?
У меня сразу возник вопрос: нужна ли им нормальная жизнь и что они готовы сделать, чтобы ее добиться? Но вопрос остался без ответа.
кстати
От бывшей роскошной усадьбы сегодня мало что сохранилось: двухэтажный дом, беседка и заросший парк. Теперь там дом отдыха «Братцево». Я дозвонилась только до водителя гендиректора, который отказался представиться, но что знал, рассказал.
– Эти погреба и землянки – бывшее овощехранилище. Здесь и правда живут бомжи. Территория усадьбы 42 га – за всем не уследишь. Но «наши» бомжи мирные. Если будут мешать – их разгонит милиция. Да и овраги с бомжами – на территории, смежной с городской. Поэтому мы спорим с городом, кто должен за ней следить.
«Архнадзор», выступающий за сохранение ландшафтов Москвы, о бомжах даже не знал.
– В усадьбе сейчас пансионат одного дня. О том, что там еще и бомжи живут, я не в курсе, – заметил координатор движения Константин Михайлов.
