Хрестоматийные произведения литературы и русские частушки стали главной темой выставки «Мертвые души» в Литературном музее в Москве.
Художники придумывают собственные истории, непохожие на похождения Чичикова – главного героя поэмы Николая Гоголя «Мертвые души». Эти истории надо не читать, а рассматривать. Куратор выставки Вера Погодина позвонила художнику Виктору Скерсису в Америку и попросила придумать собственную трактовку на тему «Мёртвые души». «Он говорит: «Я не понял, какие уши? И нарисовал уши. Это такая ирония», — рассказывает Погодина.
Мария Константинова обыгрывает выражение «Отбросить коньки». У нее это получается совсем не страшно. Гор Чахал подошёл к теме по-философски. Он постарался воспроизвести второй том сгоревших «Мёртвых душ» и разгадать замысел Гоголя.
«Как будто эти слова высвечивают из горящего тома. Они как будто переходят в другую субстанцию. И сделано это по принципу обратной перспективы, как в иконописи. Тут ещё своя мифология внутри работы», — поясняет Вера Погодина.
Пока одни художники пытаются показать душу леса, животных, птиц, другие изображают следы деятельности человека — перегоревшие лампочки, старые стельки, радиодетали. Кто-то делится душевными переживаниями, а кто-то пытается принять душ.
«Сергей Шутов сделал мёртвый душ, с мёртвой водой. Вода превратилась в другую субстанцию», — говорит куратор выставки.
Анна Броше решила высказаться на тему глобального вопроса «Что делать?», поставленного в XIX веке Николаем Чернышевским, русским революционером и мыслителем. Она создала инсталляцию «Сны Веры Павловны». Три заставленные посудой стола передают различные состояния главной героини, символизируют переход от хаоса к порядку. К тому же чаепитие, пожалуй, единственная слабость, которую позволяет себе Вера Павловна. На первом столе зрители видят довольно странные чайники и чашки.
«Все свойства вещей и жизни извращены. То есть, два носика у предметов, у них перевёрнуты ручки», — объясняет задумку Анна Броше.
Художницу Марию Арендт вдохновляют частушки. Её проект называется «Шито — крыто». «Мне показалось, что первая часть частушки напоминает японское хокку — что-то классическое, невинное и изящное. А дальше — всё остальное, сюжет остаётся за кадром», — говорит Арендт.
И всё-таки одну частушку она процитировала: «Привезли в семью клеёнку в красную горошинку, отвяжися всё плохое, привяжись хорошее!»
